Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1

Война на весах Фемиды

Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1

Вячеслав Звягинцев

© Вячеслав Звягинцев, 2017

ISBN 978-5-4485-1363-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие к электронному изданию книги

1.

Книга «Война на весах Фемиды» была издана в 2006 году1. На сбор архивного материала и ее написание ушло десятилетие. Отразить войну в человеческом измерении, показать ее изнанку через призму следственно-судебных дел оказалось далеко непросто. По причине закрытости и, соответственно, отсутствия на тот период времени каких-либо серьезных исследований по этой теме.

Объем книги составил 767 страниц. При подготовке электронного издания предполагалось книгу существенно сократить, внести необходимые исправления, убрать значительную часть ставших уже общеизвестными фактов и примеров. Все это было сделано. Но в итоге вышла, по сути, новая книга. Точнее, две книги – при сокращении общего объема. Материал переформатирован, иначе скомпонован, дополнен новыми фактами и документами – как ранее обнаруженными автором, но не вошедшими в книгу, так и документами, опубликованными в последние годы исследователями этой темы.

Теперь «Война на весах Фемиды» состоит из 2-х книг. В первой – «Трибунал для генералов» описаны события первого года войны, в основном – суды над высшим комначсоставом. Во второй, работа над которой еще продолжается, – прослеживается дальнейший путь военной Фемиды, до победного 45-го года…

Судя по отзывам, ценность изложенного в книге «Война на весах Фемиды» материала, в значительной своей части впервые обнародованного автором, как раз в этом и заключается. Это практически справочник-отчет о деятельности (во многом неизвестной) военной юстиции в годы войны. Историк М. Солонин в этой связи даже составил на своем сайте что-то в виде конспекта моей книги, высказав при этом сожаление, что поздно с ней ознакомился.

Приведу отрывок из одного только отзыва, отвечающего на вопрос: о чем эта книга и на чем она основана: «Медведь Кирилл, 9 октября 2009 г. Автор с энтузиазмом покопался в надзорных делах военной прокуратуры, военной коллегии и сделал приличную книгу. Текст организован просто: каждая глава – это подборка дел со сходными составами преступлений, в разумном пересказе автора, в конце же главы приводится несколько оригинальных архивных документов… Книга неожиданно интересная, поскольку служивые на войне много чего вытворяли: и технику ломали, и запивали, и корабли на скалы сажали… В общем, случалось все, что только может случиться: и геройские дела, и нечеловеческое разгильдяйство. Книга особенно понравилась тем, что о большинстве дел никто никогда не писал и даже не слышал. Использован материал малодоступный, практически неизвестный, и оттого вдвойне неожиданный и интересный. Каждый документ автор сам в руках подержал, прочитал, и ничего из чужих книг не заимствовал».

Работа военной Фемиды в годы войны действительно изобилует белыми пятнами. Если с довоенными репрессиями мы, в основном, «разобрались», благодаря исследованиям Н. Г. Смирнова2, О. Ф. Сувенирова, Н. С. Черушева, и др., то применительно к военному времени – до сих пор на глазах повязка. Не у Фемиды – у нас с Вами! Официальная судебная статистика, как далее будет показано, абсолютно не отражает реалий того времени. Опубликованные в последние годы таблицы и списки (даже о количестве репрессированных лиц из высшего комначсостава) – далеко неполные.

Согласно данным из коллективного сочинения группы генерала Г. Ф. Кривошеева3 за все годы войны погибли 416 советских генералов и адмиралов, из них расстреляны и посмертно реабилитированы – 18.

На самом деле, по подсчетам автора, только за первый военный год (с 22 июня 1941 года по 21 июня 1942 года) было подвергнуто арестам 107 чел., которых по воинскому званию или должности следует отнести к высшему командно-начальствующему составу (1 маршал, 72 генерала, 6 адмиралов, остальные – командиры дивизий и высший политсостав; из них 45 чел. приговорили к расстрелу, в т.ч. 34 генерала, 10 чел. умерли в заключении)4. Причем, надо заметить, этот список далеко не полный. В него не вошли генералы, арестованные до войны, но осужденные в годы войны; генералы, точная дата ареста которых неизвестна (генерал-майоры К. Я. Архипчиков, Я. П. Лиепиньш, А. Н. Крустыньш, генерал-майоры артиллерии В. И. Жилис, Г. Ф. Бреде, И.В. и другие, арестованные летом 1941 г.), а также генералы, заочно осужденные Военной коллегией Верховного суда СССР).

Добавим к этому, что, по данным А. А. Печенкина, в период Великой Отечественной войны погибли и умерли от различных причин 458 генералов и адмиралов. Репрессиям подверглись свыше 90 генералов и адмиралов. Из них 54 чел. погибли (48 – расстреляли, 6 – скончались в тюремных застенках), «что составило почти 12 процентов общих потерь советского генералитета за весь период войны»5.

Неполнота, искажение или замалчивание были присущи не только статистическим данным. Та же картина наблюдается при освещении целого ряда ключевых событий минувшей войны. В частности, было вымарано, исчезло из исторических сочинений то, что сегодня принято называть человеческим измерением войны. Безликость изложения, многостраничное перечисление действий командования, связанных с планированием и проведением войсковых операций, а также задействованной в этих операциях боевой техники, частей и соединений, быстро утомляют и отталкивают от чтения.

Напрашивается вопрос: а где же люди, их отношение к происходящему, раздумья и переживания, личные и непредвзятые оценки произошедшего?

Без учета человеческого измерения нельзя почувствовать страшное дыхание той войны. Трудно ощутить степень напряжения духовных и физических сил, которого требует от людей война. Свое внешнее проявление это находило не только в виде беспримерных образцов великой жертвенности и самоотречения. Тяжелейшие экстремальные условия военного времени порождают еще и всплеск уголовной преступности, обнажают низменные проявления людей. Так было во все войны. Так было и в годы Второй Мировой.

Мы, и наши дети, должны знать – фронтовые будни состояли не только из геройских подвигов и дерзких рейдов по тылам. Лик войны грязен. Кровь, пот, слезы, голод, и разруха – все это среда, наиболее питательная для бурного размножения эмбрионов преступности. Вспомним размышления героя романа К. Симонова генерала Серпилина о том, что война – «паскудное дело». Но писать правду о криминальной изнанке войны необходимо. Иначе правда о грозных сороковых будет неполной и частичной.

Между тем, нынешняя ситуация не располагает к проведению исследований такой направленности. Причем, эта ситуация стала меняться в последние годы. Поясню, о чем идет речь на примере высказываний двух разных авторов о патриотизме и жертвенности нашего народа в годы войны.

Первый автор писал: «Патриотизм и любовь к Родине подразумевают готовность умереть в экстремальных обстоятельствах, когда Родина в опасности, и являются неизменными чертами русского характера. Можно утверждать, что самые лучшие черты русского характера, которые проявляются во время национального кризиса, – это преданность, самопожертвование, патриотизм (но не шовинистического толка), способность переносить лишения».

И второе высказывание – «В других государствах, участвовавших во Второй мировой войне, мифологизировались герои, уничтожившие множество неприятельских солдат, танков, самолетов, кораблей, но отнюдь не ценой собственной жизни. Исключением были только японские самураи. В этом отношении Сталин и руководители Красной армии вполне разделяли самурайскую традицию, согласно которой главное для воина – героически погибнуть в бою, а не сохранить свою жизнь, чтобы продолжать уничтожать врагов».

Как это не покажется странным, но в первом случае нами процитирован отрывок из книги американского историка Альберта Аксела6, а во втором – нашего историка Бориса Соколова7. У Аксела жертвенность – самая лучшая черта нашего народа. У Соколова – навязанная Сталиным самурайская традиция. И подобного рода пассажей о том, что победа «была великой, но только принесенными жертвами, а не достигнутыми результатами» в работах некоторых наших историков было немало.

Между тем, сегодня наметился крен в другую сторону. О героизме и жертвенности мы пишем и говорим много. А вот о жертвах репрессий и других допущенных ошибках – все меньше и меньше.

2.

Древнему мыслителю Цицерону, применительно к теме нашего исследования, принадлежат высказывания: